Моя пояснительная записка к диплому.

Моя пояснительная записка к диплому.
Вот то, что я очень хотела бы сказать (и непременно скажу, когда вспомню старую добрую скрытую иронию) на защите своего диплома.
История моего диплома печальна и трагична, как судьба детей Бодлеров, если кто читал цикл Лемони Сникета "33 несчастья" или хотя бы смотрел. А путь к моему диплому оказался до боли тернист и труден, причём, в отличие от добрых сказок, после его преодоления меня не ждала награда и счастливый конец. Возможно, я просто неудачница. Возможно, в училище завелись некие темные силы. Хотя я думаю, всё сразу, и нахожусь в крайнем недоумении, почему эти темные силы обратили свой гнев именно на меня.
Как вам известно, не бывают плохие темы, бывают плохие исполнители. И потому мне невероятно, с каким упорством некоторые люди не желают замечать темных сторон жизни и предпочитают видеть один лишь праздник. Всякие "хиханьки да хаханьки". И ладно бы сами не замечали, они, власть имущие, насильно заставляют окружающих отвернуться от второй стороны медали и не замечать, как будто её нет.
Ещё на третьем курсе я загорелась идеей написать на диплом сюжет из Средневековья - "Умирающая от чумы", как я хотела назвать картину. Я делала этот сюжет на композицию, и смею вас уверить, собиралась показать смерть не мерзостями, а антуражем и настроением. На моих эскизах не было дерьма на мостовой, как это на самом деле было в Средние века, не было горы изуродованных трупов, грязных и вшивых крестьян, а на умирающей девушке не было устрашающих язв и вздувшихся полостей, за которые чуму и прозвали бубонной. Нет.
Там была мрачная улица, казавшаяся темной из-за дыма. Дыма от погребальных костров, на которых сжигали умерших от страшной болезни, чтобы остановить инфекцию. У дома стояла безутешная семья больной девушки, которая, чистая, красивая и бледная, со струящимися длинными волосами, лежала на телеге. А над ней нависла зловещая фигура чумного доктора (ну, знаете, такие в черных плащах, шляпах и масках в виде птичьего клюва), который осматривал её, прикасаясь лишь концом специальной палки - чтобы не заразиться. Мрачная и страшная картина, вместе с тем эстетически не выглядевшая омерзительно, какой была Европа во власти Черной смерти.
Мне, конечно же, не позволили даже выдвинуть эту тему на диплом. Мы ведь видим сплошь хорошее, нам же что-нибудь веселенькое подавай.
Тогда я подумала, что, если уж я хочу драмы и печальной истории на диплом, нужно взять историю посовременнее и не такую страшную. Я сразу же подумала о недавно написанном мною коротком рассказе "Надежда", в котором речь идёт о совсем молодой девушке, умирающей от неизвестной болезни и прикованной этой же болезнью к инвалидному креслу. О девушке, которая пыталась из последних сил быть доброй и видеть во всём надежду, несмотря на то, что её окружает снег последней в её жизни зимы, и то, что весны она никогда не увидит.
Это мне делать тоже не позволили. Мотивировали это тем, что для того, чтобы показать драму, нужно обладать высоким мастерством, коего у меня, разумеется, нет. Что ж, слышать от некоего начальственного лица, совершенно не разбирающегося в искусстве, в этом заведении мне уже приходилось.
Тогда я ухватилась за последнюю тему, которую способна делать с удовольствием - за пейзаж. Что ж, я и впрямь загорелась этой темой. За 3 месяца я собрала столько материала, сколько не собирала за все пять лет на все композиции. Правда, я допустила катастрофическую ошибку в процессе выполнения эскизов. Я стала делать, что мне говорят. Слушаться. И эта ошибка стала роковой.
Потому что в четверг, 16 мая, после просмотра большого тонового картона, мне сообщили, что я буду делать натюрморт. Потому что я якобы не справляюсь с пейзажем.
Сказать, что я была шокирована, не сказать ничего. Есть вещи, которые я люблю рисовать и которые терпеть не могу. Я люблю рисовать пейзажи, и у меня они неплохо получаются. Я не люблю натюрморты, потому что они мертвые и требуют бесконечного нудного построения, особенно на большом формате. На них нет возможности разгуляться, изменить форму или цвет, поиграть с освещением. Это натюрморт, и его надо рисовать так, как он есть.
Я попыталась что-то исправить. Я очень старалась, написала ещё этюды, более яркие и интересные по состоянию. Конечно, не идеальные, но я ведь только учусь.
Но в понедельник это лицо, которое сломало весь мой путь, даже не пожелало оторвать зад от стула и посмотреть то, что я сделала за выходные. Не оставило мне никаких шансов. Угробило три месяца работы, и теперь, за месяц до защиты диплома (а то и меньше, раньше ведь надо сдавать) я должна была начинать с нуля.
Вы спросите, почему я рассказываю это, ведь в этой речи я должна защищать свой диплом и рассказывать его историю. А я и рассказываю. Историю диплома, который из сильного сюжета под чудовищным давлением неких лиц превратился в жалкий натюрморт. Я, увы, не могу защищать тему, которую не люблю. Которую мне дали без права на возражения, заменив сильную тему, пришедшуюся мне по душе.
В результате этого я получила сильнейший нервный срыв, тяжелую депрессию и нежелание жить. Дорогие мне люди сберегли меня от смерти. Иначе я разбила бы череп той, что испортила мою жизнь и превратила написание диплома в ад (хоть другим студентам бы доброе дело сделала), а потом убила бы себя, чтобы не сидеть в тюрьме за справедливое дело. И в предсмертной записке я написала бы всех тех, кто в этом виноват. Всех до одного.

Я это тут говорю не для того, чтобы вы меня пожалели. Я просто хочу дать вам несколько советов, чтобы вы избежали моей участи.
1. Никогда не проявляете заинтересованность в чем-либо. Как только это будет замечено, некие люди сделают всё, чтобы вас этого лишить.
2. Никогда не слушайтесь. Делайте так, как вам подсказывает сердце. Под чьим-либо неусыпным руководством ваша работа будет скверной, ибо, увы, вышестоящие люди имеют стереотипное мышление. Просто делайте, как хотите, и ставьте перед фактом, как меня поставили с темой моего диплома.
3. Если вы художник, не поступайте в СХУ им. Шадра. Ни при каких обстоятельствах. Вам никакое лечение потом не вернет те 4 года (или 5 лет в моём случае), не вернет вам здоровье и нервы, потраченные за эти годы.
Всем спасибо.
P.S. Вспомню ещё совет, исправлю это сообщение или напишу в комментарии.

ПЕШКОМ ДО ШАРТАША

Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную...

Вам знакома депрессия, господа? У вас бывают дни, когда с самого утра всё идёт наперекосяк? Тогда вы меня поймёте.
У меня день не задался с самого звонка будильника, который, хоть и издаёт звуки Тардис, не спасает от осознания того, что вставать утром и куда-то переться - отстойно. Особенно когда, вообще-то, вся страна отдыхает, и как бы морально студентам, у которых нет осенних и весенних каникул, и они не получают зарплаты за свои страдания, полагается тоже выходной.
Я потащилась в училище, прихватив пастель, и обнаружила, что руководителя по диплому нет. Более того, он даже не изволил отвечать на звонки. Мы с Кристиной глухо маялись, потому что рукдип (сокращение, как вы поняли) обещал всё посмотреть и объяснить, как же рисовать пастелью поверх соуса (кто не в курсе, соус - это такой мягкий материал вроде пастели, а не то, что мы в тарелки кладём!). Промаявшись примерно до часу, мы плюнули на это дело и ушли.
Уже к тому времени я почувствовала, что жизнь - дерьмо. Депрессия, эта мерзкая тварь и частая моя гостью, уже протягивала ко мне лапки и начинала обволакивать меня своими липкими скользкими холодными пальцами. Захотелось громко закричать и зарыдать, и я серьёзно чуть было не расплакалась прямо в училище, потому как хотелось удавить весь мир и удавиться самой. Причём, причины депрессии, как таковой, не было. Вот просто захотела и пришла.
Естественно, ехать в таком настроении с мамой на дачу к знакомым я не хотела. Зачем портить настроение окружающим, вполне доброжелательным к тому же, людям? Домой вот так сразу тоже не хотелось, потому что, во-первых, мама была ещё дома, а я вообще никого видеть не желала, а во-вторых, дома мне светила уборка, на которую я в депрессии тоже не способна. Поэтому я пошла гулять. Просто. Бесцельно. Одиннадцатым номером - своими копытами.
Сопроводив Кристину в метро, я, как вечноголодный студент, купила себе картошечки фри в МакДональдсе и пошла по Ленина. Шла-шла, и тут мне захотелось пойти на юг куда-нибудь, чтобы потом, возможно, доползти до конечной метро и покататься на нём часик-другой. Я свернула, как потом выяснилось, на Сакко и Ванцетти, потом свернула на Шейнкмана, чтобы по дороге зайти в офис МОТИВ и выяснить, есть ли у них 3G-интернет для телефона, потому как задолбал меня этот Билайн, мать его. А вот хрен - Мотив пока не дорос до быстрого интернета. И я пошла дальше по Шейнкмана.
Докуда-то дойдя, я поняла, что мне совсем не хочется на юг, потому что рядом бестолковый Юго-Запад, а я его терпеть ненавижу. Я увидела слева парк и пошла туда. Это я уже дома поняла, что это была Зелёная роща. Только сейчас она была нифига не зелёная, а ещё я издалека и сослепу приняла трактор за поезд.
Пройдя сквозь парк, я оказалась в каких-то щебенях. По-видимому, это была заброшенная часть медгородка. Идти, конечно, было стрёмно, ибо маньяки и наркоманы везде есть. Но обходить мне было впадлу, потому что я хотела пройти именно через щебеня на восток и понять, куда я в итоге попаду (надеюсь, не на тот свет).
Я прошла ещё дальше, вышла на улицу с трамваями и неожиданно, охренев от собственного открытия, поняла, что вышла на 8 Марта в шаге от Большакова. Я даже расстроилась, потому что мне уже к тому времени стало интересно шататься по местам, где я не была - для коренной свердловчанки я весьма паршиво знаю родной город. И тут я осознала, что хочу в какое-нибудь сравнительно симпатичное место. На Шарташ.
Определившись с направлением, я почапала по Большакова на восток. Шла-шла и наткнулась на Белинского, где пришлось повернуть из-за реки и перейти на Тверитина. Вспомнив, что по Тверитина трамвай ходит в парк Маяковского, я сперва хотела пойти туда, но потом решили - да на кой? И пошла дальше. На остановке я купила мороженку и, посидев пару минут, отправилась далее. Вышла, прифигев, аж на Сибирский тракт. Я даже не знала, что он там начинается!!!
По Сибирскому я шла уже в куда как более хорошем настроении. Посмотрев по ГуглКартам, где на смартфоне у меня есть навигатор, я свернула с тракта на какой-то Егоршинский подход. И упоролась. Потому что хотела, повернув, дойти по нему до Малышева и там перетечь в Высоцкого. А уж по Высоцкого спокойно дошкандыбать до Шарташа. Однако, мои планы коварно нарушила развязка на повороте, разумеется, без светофоров и с крайне оживлённым движением, не позволявшим мне махнуть рукой на чёртовы правила и тупо перебежать дорогу. Пришлось повернуть в другую сторону на Новгородцевой (или как там эта хрень называется) и топать мимо КомсоМолла. Один раз я там уже была, когда искала платье, только шла с другой стороны. С этой же стороны я шла по узкой тропке, слева за разделителем неслись на бешеной скорости машины, а справа вниз уходил крутой склон. Навернёшься (а я могла, с уже уставшими копытами) - свернёшь шею. Кое-как, рискуя не собрать костей, я доковыляла до Сиреневого бульвара, где когда-то, будучи младше меня, мама училась на медика и ездила туда каждый день с Уралмаша.
На бульваре со мной пытался познакомиться какой-то мужик, весьма упоротый с виду. Я вежливо, как могла, отвечала, не вдаваясь в подробности, потому что была на тот момент в уже хорошем расположении духа и никого на три буквы посылать не хотела. Тем более, район незнакомый, ну его. На 40 лет ВЛКСМ мне удалось отвязаться от мужика, который вежливых намёков, что у меня всё отлично с личной жизнью и мне никто не нужен, не понимал. Спасибо неведомому мужику на светофоре, который попросил у упоротого закурить.
Я чапала по маньячной улице сорокалетия комсомола, периодически сверяясь с картой. В какой-то момент пошёл грибной дождь и сопровождал меня до Высоцкого.
По Высоцкого я сперва думала пройти до КОСКа и там свернуть на какой-то переулок Отдыха, чтобы пройти к юго-западной оконечности Шарташа. Но потом я вспомнила, что где-то на Высоцкого должен быть КОР, от которого, вообще-то, ходит маршрутка до моего дома. Первоначально-то я планировала после Шарташа дойти до станции и для прикола поехать на электричке, но поняла, что не дошлёпаю. Точнее, дошлёпать-то я бы дошлёпала, но мозоли потом лечила бы долго. А мои ноги и так уже, если бы умели говорить, покрывали бы меня трёхэтажным матом.
По Высоцкого я прошла до КОРа и свернула на какую-то лесную улицу без намёка даже на подобие тротуара. Я шла по обочине и с наслаждением вдыхала чистый лесной воздух. Ах да, до этого меня ещё полило сильным дождём и напинало под задницу градом. Но мне по барабану на дождь уже давно.
По лесной улице я добрела до какого-то посёлка Пески и наконец-то вышла к Шарташу. Как же давно я не была на этом озере! Более десяти лет, наверное, с того последнего раза, когда я ездила в санаторий Изоплит на восточном краю Шарташа.
Шарташ показался мне каким-то непривычно маленьким. Видимо, я выросла с тех времён, когда считала его большим. Я присела на камушек, нежась на солнце, и немного посидела в контакте, слегка отморозив себе камнем левое полупопие. После чего, с хорошим настроем, пошла на маршрутку, отвезшую меня домой, где меня ждали коты, тепло, еда и мягкие тапочки.

Какой итог? А хрен его знает. Главное, что настроение стало очень хорошим. И это хорошо!